Вячеслав Геннадьевич Бутусов (род. 15 октября 1961, Красноярск, Красноярский край, РСФСР, СССР) — советский и российский рок-музыкант, лидер и вокалист рок-групп Nautilus Pompilius, «Ю-Питер» и группы «Орден Славы», писатель, архитектор, общественный деятель, Заслуженный артист Российской Федерации (2019). Лауреат Премии Ленинского комсомола (1989).
О БУДУЩИХ СОЛЬНЫХ КОНЦЕРТАХ В МОСКВЕ И ПЕТЕРБУРГЕ
— Суть в том, что из-за пандемии всё сдвинулось, подготовка заняла больше двух лет и произошло целое нагромождение. До сих пор не понимаю, как бы всё это успели, если бы не было этого карантина.
Вначале речь шла о премьере пластинки «Аллилуйя» и одноименной программы, теперь подоспел юбилей, или, лучше сказать, круглая дата — мое 60-летие. Бульдозер времени всё сжимает, и вот уже приближается 40-летие «Наутилуса», и мы должны успеть отметить и его. В общем, чем дольше человек живет, тем больше всяких эпохальных дат. С одной стороны, это хорошо, с другой стороны — их нужно научиться, как говорят архитекторы, как-то компоновать в какую-то определенную тему.
То, что вы увидите, это очень большой проект — со сложной организацией сценографии, в рамках которого нужно реализовать задержавшуюся премьеру, отметить юбилей моей деятельности, подвести какие-то итоги и всё это объединить. К сожалению, мы покажем программу пока только в Москве и Питере. Не знаю, может быть, в дальнейшем это будет возможно и в других городах, но сейчас это очень энергозатратная вещь.
О ПЕРЕЕЗДЕ ИЗ ЕКАТЕРИНБУРГА В ПЕТЕРБУРГ
— Была метаморфоза, да! Но по молодости это всё воспринимается таким бурным потоком, что просто не успеваешь анализировать эти вещи. Учитывайте, что в Питер я попал не прямиком, а через Москву, где тоже натерпелся прилично. К Питеру я был морально готов, потому что по тем временам мы ездили туда довольно часто. У нас была замечательная командировка на «Ленфильм», которая позволила осесть там почти на год, и у меня было время адаптироваться в этом городе.
Я понимал этот брутальный и прекрасный город. Он мне нравился, но, чтобы жить в нем, нужно пройти какую-то почти индейскую инициацию. Я очень долго заслуживал право жить в Петербурге и быть его гражданином и в какой-то момент ясно ощутил, что город мне разрешил чувствовать себя его жителем.
ПРО УРАЛЬСКИЙ РОК
— До нас были и «Урфин Джюс», и «Трек». Наша популярность в хорошем смысле слова — это заслуга огромного коллектива, участники которого оказались близкими по духу. Когда я первый раз услышал в институтском клубе репетицию «Урфина Джюса», у меня сразу волосы зашевелились. Я не видел, что это за люди, как они выглядят: я просто услышал какой-то искаженный звук!
Мы стояли на улице, а из клуба доносились странные вопли про топор, но при этом я слышал музыку (!), которая в меня проникала. А когда я увидел «Урфин Джюс» живьем на сцене, то был потрясен и уже полностью оказался во власти этой музыки.
О ЛЮБИМОЙ МУЗЫКЕ
— Сейчас в основном я слушаю академическую музыку, но если говорить о популярной, то для меня был потрясением концерт Pink Floyd, видимо, каких-то 2000-х годов. Я думал, что будет скукотища и моя юношеская любовь преобразовалась — возможно, прокисла или заплесневела, но внезапно я ощутил потрясающий прилив радости! В этой музыке заложен какой-то уникальный модуль, который, невзирая ни на звук, ни на картинку, вообще ни на что, по-настоящему радует.
О ПОДБОРЕ МУЗЫКАНТОВ В СВОИ ПРОЕКТЫ
— Мы образовались в какой-то степени стихийно, и это было местечковое явление, в общем-то художественная самодеятельность. Мы все являлись студентами архитектурного института и не ставили перед собой задачу позвать Пола Маккартни, чтобы он поиграл у нас на бас-гитаре. Мы были энтузиастами, нас это увлекало по уши, и нам не нужно было ничего, кроме возможности играть свою музыку. Запись на магнитофон или просто взять инструмент в руки и включить его на полную мощность — для нас это всё было открытием. А возможность остаться после лекций в институте порепетировать — вообще событием, равным награждению «Оскаром». Сейчас я на это смотрю как на обыденность, а тогда это была экзотика в чистом виде.
Нас объединял какой-то определенный знаменатель, но цели у всех были разные. Мы все, конечно, любили музыку — вот это был обязательный критерий.
О ПОТЕРЕ ИНТЕРЕСА ЛЮДЕЙ К НОВЫМ АЛЬБОМАМ
— Знаете, мне не то чтобы не обидно, я сокрушаюсь по поводу того, что люди лишают себя вещей, которые на самом деле создавались с большой любовью, на которые было потрачено очень много внимания и сил. Я искренне считаю, что это достойно хотя бы элементарного потребительского внимания. Понятно, что сейчас такие времена — в обществе, в сознании, во внимании ко всему царит турбулентность, и важное порой оказывается на периферии.
Мы давным-давно, еще в 1990-х с Андреем Вадимовичем Макаревичем как два архитектора нарисовали такую картину: вот у нас есть огромная страна, а мы — счастливые люди, которые лет десять от Москвы до Владивостока могут долго-долго катиться с горочки с концертами. Туда, а потом обратно. Сейчас всё происходит моментально: быстро постамент поставили, быстро возвели, быстро убрали, на следующий день другого человека поставили.
И горочка превратилась в холмик, в кочку, и мы вместе со своей каруселью, на которой катались с концертами (вначале от «Госконцерта», потом от «Росконцерта»), упали в бездну. И вот уже все «монстры отечественного рока» вертятся на периферии вселенной, а в центре происходит что-то другое: совсем иная центрифуга, иная турбулентность, дым коромыслом и шум-гам, другие нормы восприятия.
О ДОСТИЖЕНИЯХ
— У меня очень часто создается ощущение, что я не заслуживаю того, что в результате получил. Долгое время я жил с мыслью о том, что это такой аванс, чтобы поддержать человека. Потом понял, что за это нужно расплачиваться, но всё равно у меня такое чувство, что я должен еще много, очень много сделать, для того чтобы отблагодарить и людей, и Господа Бога за то, что он меня привел к какому-то делу. Дай Бог, чтобы это дело было кому-то полезно, но я до сих пор расплачиваюсь за этот аванс.
(Алексей Певчев, «Известия», 15.10.21)
Статьи
