Голливудский актер рассказал в интервью о браке по-испански.
Добрейшей души человек, который переиграл уже, кажется, всех злодеев в Голливуде. Любящий отец, воспитанный матерью-одиночкой. Горячий испанец, много лет ждавший свою нынешнюю жену Пенелопу Крус. Хавьер Бардем с легкостью совмещает в себе все эти черты и еще немного больше. В интервью журнала «Атмосфера» он рассказывает о том, что сохранить счастье в семье намного сложнее, чем сыграть любую роль, а сходить в магазин за молоком без щелчков фотокамер — это роскошь, о которой ему давно пришлось забыть.
— Хавьер, поделись, чем ты сейчас занят?
— Ох, хаос в моей жизни сложно описать! (Хохочет.) Пенелопа занята на съемках, так что дети и дом на мне. Но я привык, такова наша работа: за безумным проектом, который отнимает все силы, идет затишье, и не всегда эти периоды у нас с женой совпадают. К счастью, мы порой снимаемся вместе, хоть так можно проводить побольше времени вдвоем. Так было и на съемках «Эскобара»: три месяца пролетели незаметно.
— Тебе много раз предлагали сыграть знаменитого наркоторговца. Из-за чего ты отказывался?
— Впервые это случилось в 1998 году. Меня тогда сильно заинтриговал этот персонаж, он очень неоднозначный, но в проекте я участвовать не стал. Потом было еще несколько сценариев на ту же тему, но они вновь меня не убедили. В них Эскобар был больше похож на сказочного героя. А для меня он реален, и вся его ужасная история — тоже. Мне хотелось играть живого человека.
Почему же в этот раз согласился?
— Этот проект совсем другой. Он основан на книге Вирхинии Вальехо, колумбийской журналистки, которая была возлюбленной Эскобара. Я несколько раз встречался с самой Вирхинией и с упоением прочел ее записи, в них множество интереснейших деталей об их романе. И, что самое главное, все такое настоящее, каким и должно быть. Поэтому я согласился влезть в шкуру этого персонажа. Я увидел его безудержную энергию и абсолютно холодный разум, и до меня наконец дошло, что сыграть его — огромная удача.
— Вы с Пенелопой не первый раз работаете вместе. Проще ли тебе сниматься с близким человеком?
— В чем-то проще, а в чем-то, пожалуй, даже сложнее. Кинематографическая реальность — вещь воображаемая, а наши отношения с женой реальны. Порой очень сложно не потерять эту границу между выдумкой и жизнью. Нужно все время себя напоминать, что мы другие люди, и оставлять сценарные конфликты на площадке. Хотя в этот раз не все у нас получалось. Ближе к концу съемок Пенелопа даже сказала, что моя трансформация ее сильно напугала, в какой-то момент она начала видеть не меня, а мой персонаж. Когда я узнал об этом, мы сели и обсудили все. Да, мы играем этих героев, но они не мы.
— Расскажи о своем детстве. Каким оно было?
— По испанским меркам у нас небольшая семья. Родители развелись, когда я был еще крохой, и мы остались вчетвером: я, мама и брат c сестрой. Мы были как стая волков — любого бы порвали, если б почуяли угрозу. Мама занималась нашим воспитанием одна, и ей было очень нелегко: чтобы прокормить нас, деньги приходилось зарабатывать всеми возможными способами. К слову, она тоже актриса. Днем мама снималась на телевидении, вечером выступала в театре, а ночью танцевала в кабаре. Ближе к утру ей удавалось поспать пару часиков, а потом снова на работу. И все ради нас. Но даже этого не хватало, мы еле сводили концы с концами. Часто дома нечего было есть. И ничего, выросли приличными людьми.
— Но теперь у тебя с деньгами проблем нет…
— Я уверен, что деньги приходят к тем, кто увлечен своим трудом, хотя мой подход к ним практически не изменился с детства. Я не транжира. Мама научила меня экономить, так что я до сих пор еще не все потратил из гонораров семилетней и даже десятилетней давности.
— Сложно тебе рослось без отца?
— Сейчас я понимаю, что в неполной семье мальчику тяжело стать настоящим мужчиной. У него банально нет героя для подражания. Я был предоставлен сам себе и, конечно, наделал кучу ошибок. Но как иначе? Приходилось самому разбираться во всем, ведь отец не мог рассказать мне, как устроен этот мир. Его просто не было рядом.
— А в школе ты как учился?
— Понятное дело, без отцовского ремня можно было особо не напрягаться. Да и вообще мне учиться не нравилось. Я терпеть не могу дисциплину. Все делал из-под палки. Поэтому не могу сказать, что школа меня реально чему-то научила. Конечно, читать и писать я умею, но ведь важно не только это. Школа должна помочь выстроить картину мира, привить какие-то основополагающие знания, а мне хотелось только нарушать правила. Естественно, я был несдержанным и постоянно дрался, врагов нажил немерено.
— Дело ограничивалось только драками?
— Сначала да, а потом прибавились проблемы с алкоголем. Я в то время очень много пил. И вот как-то в баре набрался как обычно и увидел у стойки симпатичную девчонку…
— Хотел ее соблазнить?
— Нет, ни в коем случае. Потребительское отношение к девушкам — это не про меня. Иначе я бы тотчас потерял мамино уважение, а мне оно слишком важно. Короче, та девчонка мне очень понравилась, и я старался любыми способами привлечь ее внимание. Не заметил только, что она была с бойфрендом, ну и ляпнул лишнего. Следующее, что я помню, — как меня дубасят этот парень и еще четыре пацана, причем жестко. Хорошо, что я тоже был не один, а то бы живым не ушел. Моим друзьям, правда, тогда прилично досталось: одному сломали плечо, а другому — ногу. После этого случая я осознал, что не стоит лезть на рожон и порой полезнее промолчать. И что самое важное — я понял, что грубое отношение всегда к тебе возвращается, поэтому стоит относиться к людям с большим терпением и вниманием. С той драки у меня как будто все внутри перевернулось: я стал ненавидеть жестокость. До сих пор не допускаю никаких ее проявлений в своем поведении.
— Так, подожди… Если ты не выносишь жестокость, то как же снимался в «Старикам тут не место»? Ведь твой герой там — настоящий маньяк!
— Знаю-знаю, звучит нелепо. Но видели бы вы меня на съемках этого фильма! «Мотор!» — и я превращаюсь в исчадие ада Антона Чигура. Но как только камера выключается, сразу же кричу братьям Коэнам: «Ребята, пожалуйста, уберите быстрее это ружье!» Они просто помирали со смеху. В общем, Коэны, конечно, гении, но как же сложно было сниматься! И это жуткое каре я им никогда не прощу. (Смеется.) Вообще моим героям не везет с прическами. После съемок в фильме «007: Координаты 'Скайфолл» я зашел в супермаркет купить пакет молока и поймал на себе косые взгляды. Потом вспомнил, что я до сих пор в гриме и блондин. Ну а про стрижку под горшок из «Старикам тут не место» даже говорить стыдно. Когда братья Коэны впервые увидели меня после работы стилиста, на их лице отразилась непередаваемая смесь эмоций. А мне просто хотелось провалиться.
— Злодеи у тебя выходят мастерски. Как же так?
— Честно? Сам не понимаю. Обычно думают, что можно вытащить какую-то свою черту характера и выстроить образ на ней, но в этих героях вообще ничего от меня нет. Может, дело во внешности? Взгляд исподлобья творит чудеса. (Улыбается.) Или во всем виноват мой испанский акцент… Мне тут недавно сказали, что у меня рот будто новокаином обколот.
— А тебе нравится играть отрицательных персонажей?
— Как ни странно, очень. Ведь они все такие разные, у каждого свои особенности. Все же есть в зле что-то безумно привлекательное. Особенно мне нравится разбираться, как мои герои стали такими монстрами, что лежит в основе их характера. К примеру, Антон из «Старикам тут не место» вообще не проявляет никаких признаков человечности. И это было своеобразным испытанием — влезть в шкуру такого персонажа. Пришлось практически забыть о своем эго на площадке, чтобы его понять. Еще мне нравится играть злодеев, потому что они почти всегда умирают. У меня даже есть примета: чем чаще актер в кино погибает, тем дольше проживет в реальной жизни. Судя по количеству моих экранных смертей, я буду жить вечно. (Смеется.)
— Давай поговорим о твоем актерском методе. Что для тебя сложнее — вжиться в роль или потом выйти из нее?
— Я начал сниматься в девятнадцать лет, а теперь мне уже почти пятьдесят. Конечно, за прошедшие годы были роли, после которых крайне непросто прийти в себя. Но с возрастом получаешь опыт, и в итоге я научился эмоционально отгораживаться от своих персонажей, тем более что многие из них — отрицательные. Так произошло и с ролью Пабло Эскобара. Когда режиссер прокричал: «Стоп, снято!», я просто оставил этот образ на площадке. Да и как иначе? Нельзя же тащить такую работу домой, к детям…
— Как ты смог попасть в Голливуд, ведь изначально снимался только в Испании?
— У всех испанцев в кино свой путь. К примеру, моя жена целенаправленно переехала в Лос-Анджелес в начале двухтысячных и очень быстро стала звездой, сыграв в «Ванильном небе» с Томом Крузом. Я выбрал другую дорогу: охотился за лучшими ролями в Испании. По моему мнению, если ты отличный актер, то Голливуд в итоге придет к тебе сам. Так и произошло
Статьи
