Диана Арбенина: «Картины писать – это как секс!»

Рисует Арбенина давно. Раньше это были графические работы, рисунки, но чем-то особенным их Диана не считала. А в году в 2006-м, она и сама точно не помнит, ей захотелось писать маслом. И вот через 10 лет в Центральном доме художников открылась ее первая персональная выставка «Джаггер».

— Меня рисовать никто никогда не учил и не научил бы, у меня совершенно другие задачи, – призналась Диана. — Я благодарна воспитательнице детского сада, которая проходя мимо меня и, видя, как я рисую, сказала: «Эта девочка никогда рисовать не будет». Через 85 лет вдруг подумала: а ведь она была не права…

— Я и вас научу. Сначала идете в магазин, покупаете холст, масло. Поначалу мне этого хватало. Берете хороший музыкальный центр. Врубаете его так громко, чтобы у соседей просто отвалились уши. Именно врубаете, без всех этих интеллигентных «включаете». Идете к холсту и начинаете себя в него вливать. Это сложно так же, как писать песни. Ты в этом полете должен быть безгрешен, как ребенок. И ничего бояться. Того, что придет сосед и скажет: «Какая мазня!» Главное – ты достигаешь свободы. Это в жизни вообще самое главное.

Я после картин не устаю, я радуюсь и все. Для меня это катарсис. Когда хоть пять процентов реализуется, уже счастлив. Хочется воздухом подышать. Это как секс. Мне классно, а после песни я убита. Я понимаю, что счастлива тоже, но я убита. А написав стихи, вообще жить не хочется.

Мне только недавно Алла Решетникова (куратор проекта Celebrity Art, которая и сподвигла Диану на выставку. — Прим. Woman’s Day) рассказала, как смешивать краски, что такое палитра. Она спросила меня: «А где мольберт?» Я принесла ей что-то из соседней комнаты. «А где палитра?» А я: «А это что такое?» Она: «Ну, там, где смешиваются краски». Я: «А зачем их смешивать?» Алла, отвернувшись, видимо, чтобы я не увидела ее лицо, сказала: «Не знает, что такое палитра, а на целую выставку напахала». Теперь я знаю, что такое мастихин, валики.

Я рискнула это сделать. Я это сделала. И каждому желаю: если вам хочется что-то попробовать в 40, 80 или в 20, плюйте на все и пробуйте. Хочется рисовать? Самое страшное во всем этом для меня – даже не рискнуть обнародовать картины, повесить на сцену, а подвергнуть их попытке продать. Для меня это было дико – это не песни, не музыка. Мне объяснили, что нельзя жаться, что неправильно отказать себе в праве картины отпустить. И когда я это сделала, поняла, что освободилась.

На многих работах Арбениной есть цифры и слова. Разные. От «я тебя люблю» до матерных. Отсюда и возрастной ценз +18.

— Для меня очень важно слово. И в музыке. И везде. Слово помогает мне утрамбовать в картину отсутствие своих умений. Просто «Натюрморт № 24» для меня ни о чем. Ну, а мат… Все, что могу сделать, – это отвернуть картину в сторону, когда ее видят мои дети.

Дети Дианы, шестилетние Артем и Марта, тоже пришли поддержать маму.

— У меня Марта рисует, у нее с цветом хорошо очень. Она занимается живописью, приносит раз в неделю новую картину. Я все эти работы вешаю у себя в спальне. Она недавно говорит: «А на моей выставке 22 картины, я посчитала». Дети хотят рисовать со мной вместе. Тема говорит, что мы вместе с ним рисовали «Ледяного льва». Вероятно, так и было. Просто в тот момент люди, которые рядом, для меня не существуют. Все, за чем могу наблюдать, – чтобы краску не ели. Она же такая вкусная.