Экспериментальная литература отличается огромным разнообразием. Обычная проза и поэзия существуют внутри весьма определенных и достаточно формализированных рамок, любое осознанное нарушение их может открыть новый жанр или направление.
Стабилизация терминов
Итак, в данной статье будет кратко рассмотрено и поверхностно явлено на суд почтеннейшей публики явление экс-пе-ри-мен-таль-ной литературы.
Это означает эксперимент не в области жанра, как это принято считать в среде стыдливых и неосведомленных читателей, робко глядящих на сцену авангарда через плотные шторы здравомыслия. Здесь будет рассмотрен случай, когда на стол вивисектора лягут холодные тушки Смысла и Формы, содержание и текст.
У них нет ничего святого — возразят зрители и будут чрезвычайно правы. Авторитеты рано или поздно приводят к догматизму, а это вредное явление. Настало время свергнуть с их пьедесталов непоколебимость правил и необходимость логики.
Здесь и далее под текстом имеются в виду напечатанные слова и их цепочки, также известные как предложения, в их графическом и акустическом воплощении. Кроме этого, термин текст в статье — это лексическое значение слов, прямое и непосредственное, либо то, которое они принимают вследствие использования общепринятых средств выразительности.
Смыслом же я буду называть внутреннюю логику текста и отдельных предложений, а также идеи и темы произведений, конечный итог, оседающий в голове читателя и запечатлеваемый посредством образов, эмоций и ощущений.
Также поставим знак равенства между старинным сюрреализмом, родившимся в 19 веке и новым психоделом века 21 во всех его формах: в те времена, когда по умам целого поколения шарахнуло учение психоанализа, а художники и поэты пытались дорваться до подсознательных образов, зашифрованных психикой, попросту не существовало представления о психотропных веществах и их свойствах. Родился приблизительный французский термин, буквально означающий «сверх-реализм». В наше время, после изысканий Кастанеды и заслуг Альберта Хофмана, в названия многих жанров вошла психоделика и нет, это вовсе не творчество наркоманов, как можно подумать. Это новый сюрреализм. Художественный метод не изменился, это по-прежнему подражание или соответствие видениям и снам, изменился сам мир. Искусство отражает реальность другого времени, но суть все та же, все та же цель — дать заговорить подсознанию.
Мы любим стихи за их музыкальность и изящество, с которым слова ложатся в размер. Большинство известным нам стихотворений не содержат каких-либо элементов, усложняющих их понимание: метафоры, сравнения, олицетворения прозрачны, язык обычных средств выразительности для нас практически родной. Но все не так в экспериментальной литературе, которая сознательно отказывается идти по проторенному пути и ищет новое.
А это задача для восприятия посложнее, хотя и здесь текст имеет вполне определенное, прямое значение. Сложность осмысления связана отчасти с тем, что визуальные образы плотно переплетены с эмоциональным восприятием картинки. Слова «верноподданный», «камень», «герб», «стальные пчелы», наличие двух неназванных существ, которые «украшают» — не очевидно, но вот оно, это же о фигурах-щитодержателях, стихотворение описывает герб, но как оно его описывает! С этими чувствами перуанский индеец мог бы смотреть на испанскую символику.
Аналогичным образом смысл может выражаться через систему визуальных образов, через действия персонажей, либо через любые стандартные иносказания вроде метафор, а порой — и через все сразу.
Например, у раннего Маяковского вместо визуальных образов чувства лирического героя переданы через систему неожиданных, абсурдных метафор и никакими привычными средствами выразительности нельзя добиться шокирующего эффекта последних строк.
Первый необходимый шаг на пути во все многообразие форм экспериментального творчества — это расставание с предрассудком, якобы слова должны напрямую выражать необходимый смысл. Слова, в привычной для нас литературе являющиеся кирпичиками, из которых построено здание произведения, здесь зачастую — лишь вспомогательный инструмент. Носителем смысла может быть любой элемент, взятый наугад. В этом зачастую содержится очень интересная загадка, работа для разума, для творческого осмысления прочитанного.
Отсутствие опоры на привычные формы поэзии и прозы дарит читателю новый, особый род свободы: не всегда экспериментальная литература имеет строго одну разгадку и один смысл. Зачастую восприятие субъективно, мера понимания зависит от индивидуального опыта, и, хотя кажется, что смысл в таком случае норовит и вовсе расползтись в невнятную лужу, я спрошу, а одно ли и тоже восприемлют разные читатели обычного художественного произведения? Разве одна и та же картинка рисуется в головах у сотен визуальщиков, разве один и тот же голос звучит в ушах? Даже идеи мы видим по-разному, навскидку, пусть кто-либо скажет что в школьной «Муму» считывается только одна идея, я первая брошу в него камень.
В футуризме вековой давности, тем не менее, обычно прослеживается тенденция объектности, конкретики в отношении предмета, рассматриваемого художником-экспериментатором. Творческая группа ОБЭРИУ сформулировала это внимание к предмету наличием так называемого «пятого смысла», значение которого сродни толкиенскому эльфинитиву: ни черта не понятно, но, упрощая, это то состояние единства предмета и обозначающего его слова, когда между ними нельзя воткнуть даже лезвие ножа. Чудный момент просветления, когда, например, свеча — это не «свет» и не «воск с ниткой» и не «символ» и не «элемент романтики», и не свист и щелчок произнесенных звуков, а средоточие свечности, определение предмета, выраженное через слово.
Для футуристов, имажинистов и родственных им направлений их экспериментальная поэзия была своего рода лабораторией слова, алхимическим атанором, в котором выплавлялся недостижимый философский камень — некое новое понимание языка. Смысл не искажается, не исчезает, но он уходит дальше в текст.
Современные поэты-экспериментальщики значительно отошли от исследования предмета, семантики и языка. Со стороны это кажется деградацией, да, в основном, ею и является — я редко когда слышала, чтобы где-то (хотя бы в сети) собирались кружки одаренных единомышленников в столь специфичном направлении. Зато интерес очень точно кристаллизуется вокруг музыки, поэтому все стихи-примеры наших современников — это тексты песен.
И в этом, новом словесно-музыкальном сюрреализме уже нет тонкого знания словесности, стихи неряшливы и даже примитивны, зато появилось и нечто новое — живопись ощущениями, аллюзиями, образами, отсылками к произведениям минувших эпох. Важную роль стала играть музыкальная аранжировка, зачастую созданная самим же автором стихов, нередко в жанре абстрактной, сюрреалистичной шумовой или электронной музыки. Такое творчество сложнее для понимания, оно рассчитано в большей степени на восприятие и в меньшей — на осознание.
А вот экспериментальная проза в наши дни переживает подъем. С читателя словно сняли шоры, которые по какому-то принципу провозглашали элитарным направлением один лишь реализм. Вот уже не стыдно читать даже фантастику, заклеймленную было детской, максимум, подростковой литературой, боже, да даже роман! Можно найти экспериментальный любовный роман!
Писать письма в наше время — страшное занятие. Но ты знаком с условиями. Здесь запрещены все средства связи, кроме голубиной почты.
Полностью статью можно прочитать: https://ficwriter.info/stati/71-okno-v-mir-q/panorama-tvorcheskikh-idej-q/7267-experimental-prose-and-poetry.html
Статьи
