30-летний давности триумф русского рока во многом был связан с социальным запросом на гласность. Общество, с удовольствием выискивавшее крупицы свободы между строк у Жванецкого, оказалось чрезвычайно восприимчиво и к текстам Макаревича, Гребенщикова, Кинчева и Цоя (даже когда те не имели в виду никакого социального протеста). Разумеется, в роке сразу появились и персонажи, которые специально политизировали свои тексты в надежде на популярность - и остались ни с чем, когда запрос публики поменялся. Последние четверть века над русским роком принято подшучивать и даже обзывать его сами знаете как, хотя на самом деле на обломках этого жанра родилось много интересного и довольно разнообразного. В конце концов многие причисляемые к русроку артисты не разучились писать хорошие песни, а подтянувшаяся молодёжь скрестила идеи предтеч с западными тенденциями. Некоторые даже, страшно сказать, решили, что музыка важнее текстов, и публика с этим, в общем-то, согласилась.
На фоне буйного цветения всех цветов Сергей Галанин и группа «СерьГа» долгое время выглядели немножко потерявшимися - как хиппи, приехавшие на Вудсток с опозданием на 40 лет: глядь, а на его месте уже «Нашествие». У дружелюбного Галанина случались неплохие композиции, но в целом простодушие его текстов и аккордов казалось каким-то несвоевременным, что ли. И вот в 2017 году выходит альбом «Приметы», который звучит актуальнее любого релиза в этом жанре. «СерьГа» чуть ли не впервые в своей биографии попала в нужное время, и Сергей Галанин сделал то, что у него получается получше, чем у многих: описал реакцию нормального человека на сводящие с ума геополитические новости.
После событий 2014 года у части рокеров вновь обнаружилась такое подзабытое понятие, как «гражданская позиция». Некоторой неожиданностью стало то, что, в отличие от конца 80-х, эти позиции оказались радикально противоположными: одни музыканты за свою гражданскую позицию подверглись травле и негласным запретам, другие выступили решительнее телевизионных пропагандистов и в песнях предложили немедленно взять Киев, Берлин, Вашингтон, далее везде. Третьи (возможно, самые мудрые) предпочли вообще не высказываться или ограничиться краткими абстрактными заявлениями, что «они поют для всех» и «политика не должна нас поссорить». Галанин же, как человек совестливый и неравнодушный, изумился столь резкому размежеванию и искренне пытается всех помирить. «Ребята, давайте жить дружно! Мы же музыканты, братья, коллеги. Вудсток, пиво, рок-н-ролл... Давайте по стаканчику и устроим джем-сейшн», - как бы говорит альбом «Приметы». Впрочем, говорит он не только это: это пластинка человека, который, скорее всего, лично пообщался на эти острые темы с друзьями-коллегами и наткнулся на стену непонимания. Из-за этого позитивный настрой и прекраснодушие Галанина местами сменились горечью и даже болью - в философских песнях, с которых начинается пластинка («Сказочный лес», «Приметы», «Блюз Шапито», «Рай»), можно сквозь улыбку расслышать разочарование.
При этом он не теряет надежды на то, что всё будет хорошо. В середине пластинки есть важный блок как бы военно-патриотических песен, которые на самом деле антивоенные и не-ура-патриотические. «Мы забьём на войну» исполняется в дуэте с Варварой Охлобыстиной, папа которой придерживается куда более радикальных позиций. «Победа Белого Света» посвящена Великой Отечественной, и тут Галанин находит редкие в наше время интонации: вместо шапкозакидательского «можем повторить» он грустно поёт про «победу белого света над бешеной стаей». Следом идёт трек «Я - Бурый Медведь», написанный как бы от лица русского медведя. Галанинский мишка относится к себе с юмором, гордится страной, в обиду себя не даёт, но предлагает дружбу («мы махнём и споём рок-н-ролл»). В общем, это выглядит чрезвычайно наивно - хотя и гораздо симпатичнее, чем угрозы «превратить русофобов в ядерный пепел».
Статьи
