Ваше детство как раз пришлось на 80-е, когда в Казани процветала преступность. Хорошо помните это время? Приходилось ли попадать в опасные ситуации, связанные с группировками? Вообще, относили ли себя к какой-либо субкультуре тогда?
В подростковом возрасте все себя причисляют к какой-нибудь субкультуре. Я относила себя к хиппи. Как и сейчас, я выступала за мир во всем мире. Я носила дреды, широкие цветастые штаны, плетеные сумочки из рафии, амулетики помимо крестика. Но это было позднее. Когда мне было где-то семь лет, мы играли на детской площадке и видели, как один район идет на другой. И это было страшно. Представьте себе здоровых мужиков с топорами, цепями, кастетами, которые идут убивать друг друга. Помню, как тогда бабушка схватила меня и унесла в подъезд.
А в школах был буллинг? Бывало, что кто-то подходил запугивать?
Было, конечно, но мне повезло, что мой брат серьезно занимался спортом. Он не состоял ни в каких группировках, но его не трогали. Девочек эти разборки особо не касались. Там еще такие понятия странные были, что при определенном статусе нельзя жениться и заводить семьи. Так что это другой мир!
В России появились молодые коллективы, в которых артисты обращаются к корням. Например, Shortparis применяют фольклорное хоровое пение c элементами панка и индастриала. Как вам эта тенденция? И насколько вы сами открыты в плане экспериментов с музыкальными жанрами? Вам важно оставаться «модной» певицей, попадать в топ чартов?
Я шла по пути андеграунда, хотела быть известной только определенному кругу избранных людей, но потом все стерлось, и я этому рада. Я много экспериментировала с музыкой и фактически начала свой путь с улицы. Я чувствовала себя самодостаточной. Мне раньше даже казалось, что появиться на федеральном канале – ниже моего достоинства. В итоге мое творчество было каким-то миксом фолка и рок-н-ролла. И очень интересно, когда на такую музыку мы делали попсовый и смешной клип. Получается совсем «другое лицо». И это тоже можно назвать моим творческим экспериментом.
Статьи
