Александр Петров: «Пока есть Данила Козловский — куда уж мне!»

О БАЛАНСЕ

— Всегда надо где-то недобирать. Если тебе сейчас хорошо на восемь из десяти — нужно, чтобы ты чувствовал такую же усталость. Должен быть баланс во всем. Во-первых, все имеет свою цену. Во-вторых, ты знаешь, на что идешь. И в-третьих, градус твоей усталости должен быть равен градусу твоего счастья. Потому что если ты устал на восемь, а счастлив на три — значит, ты что-то неправильно делал. Плохо уставал. А когда есть компенсация — ты даже не выглядишь затраханным.

ОБ ОГРАНИЧЕНИЯХ

— Я ни в чем себя не ограничиваю. Просто мне повезло, наверное, с моим организмом — у меня быстрый обмен веществ. Поэтому я могу есть все что угодно, и со мной ничего не будет. Ну, если говорить про съемки или про спектакль, то это, конечно, более энергозатратное. Потому что когда ты знаешь, что у тебя спектакль, ты утром уже просыпаешься с ощущением, что у тебя спектакль. Это уже так, и никуда от этого не деться. Нервяк уже с вечера начинается. Несмотря на то что «Гамлет» у нас — сотый спектакль в декабре, все равно такая трясучка перед выходом, что кошмар.

О ДЕНЬГАХ

— Я не обращаю внимания на деньги. Как-то по жизни так складывалось, что у меня их всегда было ровно столько, сколько мне достаточно в данный момент времени. Ни больше ни меньше. Я их не боюсь. Я перед ними не преклоняюсь, и во главу угла они никогда не вставали. Как это было, например, в 17 лет, когда денег у меня не было. И все мне говорили: «Нет, старик, вот, например, когда у тебя будут бабки, ты к ним по-другому будешь относиться». Нет, я к ним так же отношусь, как тогда. Абсолютно так же.

Деньги — это энергия, и ею нужно уметь распоряжаться. Я понимаю, что, наверное, стоило бы как-то копить, но это точно не про меня. Я транжира. Правда, до копейки все не сливаю. Меня отец всегда учил: должно быть что-то за душой. Сколько бы я ни тратил — всегда оставляю запас. В работе тоже всегда должен быть запас: тебе нужно четко понимать, чем будешь крыть в случае чего.

ОБ УСТАЛОСТИ ОТ КИНО

— Больше всего я сейчас устал от кино. В хорошем смысле. Мне нравится эта усталость, потому что есть какие-то результаты. И я понимаю, что иду в правильном направлении. Но в голове все равно держишь дальнейшую перспективу. Всегда надо понимать, что есть куда расти, осознавать, что у тебя дальше. Следующие работы должны быть серьезнее, разнообразнее, лучше, чем предыдущие. И ты должен держать это в голове. Вот если ты думаешь: пусть будет что будет... Ну, наверное, кто-то так живет, а я не привык так жить.

О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ

— Завтра у тебя может и не быть. Завтра придет другой парень. Он всех сделает, и ты станешь неинтересен. Надо быть готовым к приходу этого парня. Я буду очень рад, если у меня появится достойный соперник. И я хочу быть лучше, чем другие! Но пока есть Данила Козловский — куда уж мне! Как говорил Егор Румянцев в сериале «Звоните Ди Каприо»: пойду и отдамся ему.

Но если представить, что завтра все закончится… Это страшно. Это очень страшно! Мне кажется, никто к этому не готов. Вообще никто. Я начал это понимать в процессе съемок «Звоните Ди Каприо». Пытаясь ответить себе, что же будет дальше, я терялся: куда идти, что делать. Это какое-то пограничное состояние. Единственное, к чему пришел, например, мой герой (зараженный ВИЧ киноактер Егор Румянцев — прим. «Ленты.ру»), — это к простому счастью, которое всегда у него было рядом, но которое он не замечал, не знал и не видел. Если человек говорит, что знает, как он себя будет вести, — он врет откровенно. Потому что первое, что будет, — ему будет очень страшно, тупо страшно. Все этого боятся.

О НАСТОЯЩИХ ЦЕННОСТЯХ

— Настоящая жизнь в простых вещах. Смеяться, гулять... Их надо замечать и ценить. Хочется к этой простоте стремиться. И в этом самая большая сложность, особенно когда ты окружен чем-то типа популярности, денег или еще какими-то ништяками. Поэтому мне и хочется этой простоты, наверное. Поэтому было подсознательно желание сделать что-то — например, построить в родном городе гостевой дом, а не соорудить себе большой особняк и в нем закрываться. Я пока не пришел к простоте, но я на пути.

ОБ ИСКРЕННОСТИ

— Я все время боюсь кого-то обидеть. Я не готов к тому, чтобы человеку сделать больно. Правду сказать не могу и высказать все, что думаю, тоже! Я знаю, что человек расстроится, а это будет конфликт. Поэтому лучше промолчу. Но это в жизни. Во время работы я сразу выговариваю всем в лицо, если меня что-то не устраивает. Неважно, кто передо мной — человек взрослый, супернародный артист, большая звезда или человек маленький, трогательный, смешной и беззащитный. Любому лично скажу, что мне не нравится в его работе в данный момент. Если я отрабатываю на какое-то количество процентов, то я должен спрашивать и с других.

Иногда после моего недовольства людям приходится увольняться. Либо их увольняют. За дело абсолютно! Ну, не готов я на съемках терпеть какие-то вещи. И пусть передо мной будет человек, с которым мы успели подружиться, и пусть мне тяжело будет потом, но я дал себе установку: никогда не ври на съемочной площадке. В жизни можешь слукавить, недосказать, обойти ситуацию, подбить угол, округлить его, а на съемках — нет. Режь и руби!

О ВОСХИЩЕНИИ ЗАРУБЕЖНЫМИ АРТИСТАМИ

— Сейчас меня поражает лайфстайл зарубежных артистов. Когда Том Хардиприехал в Москву представлять фильм «Веном», в гостинице «Ритц-Карлтон» устроили его пресс-конференцию. Как только об этом все узнали — из-за наплыва поклонников машинам по Тверской было сложно проехать, столько людей пришло! В итоге Харди вывели через служебный выход. Вот это масштаб личности! Как сказал кто-то из наших больших режиссеров, какие мы звезды, если стоит Тому Крузу появиться на горизонте — сразу закрывают рестораны и перекрывают улицы.

О ЖЕЛАНИИ ПОЛУЧИТЬ «ОСКАР»

— Это кажется безумием, но я действительно хочу получить «Оскар». И пусть будут смеяться некоторые партнеры, но я им покажу и докажу. Сергей Бурунов меня на эту тему подкалывает, но это меня еще больше раззадоривает. Понимаю, что получить «Оскар» режиссеру более реально, чем актеру. Но мне нравится как раз то, что эта цель кажется невероятной, поэтому отношусь спокойно ко всему, что со мной происходит. Когда я поработал с Люком Бессоном, я осознал, что все это возможно. И вот ты общаешься с ним, с ребятами его уровня и понимаешь: все реально. Говорят, что меня там не ждут? Нет. Ждут!

Моя главная проблема в том, что я не умею думать на английском. «Оскар» — это все-таки Голливуд. Если я играю американца, а у меня в голове слова на русском, — это видно в кадре. Но я все равно не оставляю надежды, что мне какой-нибудь большой режиссер предложит роль глухонемого человека. Собственно говоря, решится сразу вся проблема. Гениально ее сыграть — и вот, пожалуйста, можно выходить за статуэткой. Мертвого сыграть — вообще не вопрос.