«У нас большие неприятности», — с трагическим надломом сообщил мне менеджмент артиста возле шатра-гримерки, где Андрей Данилко должен был превратиться из гусеницы в бабочку, то есть обрести образ Верки Сердючки и порадовать избранную сотню гостей на первом afterparty после торжественного открытия фестиваля. Выяснилось, что бдительная ФСО (Федеральная служба охраны) легла форменной Анной Карениной под лимузин артиста, посчитав, видимо, что на спецтерриторию задумала пробраться не разбитная украинская хохотунья-певица-проводница, а вражья лазутчица.
В этот вечер ФСО превратила концертный зал в «спецобъект», поскольку приобщиться к прекрасному пожелала Светлана Медведева, жена премьера РФ. В один из прошлых разов она приезжала, чтобы зажечь вместе с Аллой Пугачевой под матерные частушки Шнура и была, судя по всему, очень довольна увиденным и даже услышанным. А Шнур, на минуточку, пел тогда среди прочих «ехай на» — «Москва сгорела целиком, никто не выжил, все сгорели, все Pussy, Путин и Собчак…».
В этот раз, опять же судя по тому, как развивались события, г‑жа Медведева прибыла не столько ради официального открытия со всеми его дежурными киркоровыми-лазаревыми-лораками-валериями и пыр и дыр, сколько из-за этой самой пропащей Верки Сердючки. Точнее, пропавшей, поскольку Сердючка на Руси ныне что те самые многострадальные стерхи — белые журавли из Красной книги исчезающего вида. И не столько потому, что Данилко задумал попрощаться с любимым публикой образом проводницы, сколько из-за того, что «в России нас просто боятся звать», как откровенно признался в интервью «МК», которое мы записывали чуть более месяца назад в Юрмале, хотя он «за то, чтобы артисты, люди продолжали общаться, ездить друг к другу».
Статьи
