Тувинская группа Yat-Kha — неутомимые пропагандисты горлового пения. При этом ее лидер Альберт Кувезин воспринимается далеко не только как харизматичный адепт world music. Оставил он свой след и в русском роке, записавшись с Гарикам Сукачевым в «Городах, где после дождя дымится асфальт» и с «Алисой» в «Дурне». Да и собственное творчество Кувезин воспринимает не как шаманские камлания, а как рок, сдобренный этническими «приправами».
Шесть лет назад Кувезин продемонстрировал новую грань своего таланта, записав альбом «Поэты и маяки» на стихи японских поэтов. Год спустя он представил эту программу в новосибирском клубе «Бродячая собака». Запись этого концерта издана на диске лейблом Sketis Music, став первым лайв-альбомом в достаточно обширном наследии «Ят-Хи».
Само название «Бродячая собака» как бы сразу намекает на то, что в этом богемном местечке в духе Серебряного века, поэзия должна стоять во главе угла. Будто понимая это, Yat-Kha начинает свое выступление с десятиминутного номера из «Поэтов и маяков» «Я родом из Таинства Черного Неба». И тут обнаруживается обескураживающая деталь: при соприкосновении с подлинной поэтической стихией голос Кувезина начинает звучать в манере... Вадима Степанцова! Непонятно, чего тут больше — случайных совпадений, интеллектуальной иронии или эстетской постмодернистской стилизации, но факт остается фактом.
Лучшие стихи японских поэтов, как правило, одновременно философичны и ситуативны. Кувезину оптимально удается передавать этот баланс. В «Философе» он углубляется в тонкости даосизма, но не забывает уточнить, что все эти умозрительные выкладки не стоят без второй тарелки ядреного кулеша. «Путь моей поэзии» умиляет упоминанием о стихотворце, кропающем вирши в трусах, а Кувезин подвигает к «душевному стриптизу» и посетителей клуба, поощряя их спонтанную игру на вилках, стаканах и чайниках.
Так творится ритуал в самом широком смысле слова: зрители становятся непосредственными участниками музыкального действа, но дистанцию между ними и собой певец сохраняет и никаких комментариев между песнями не дает.
Вторая половина альбома — сплошь тувинские песнопения, сдобренные то гитарной темой из григовской «В пещере горного короля» «Теве-Хая»), то серфом («In A Gada Da Vida»). Кувезин сполна оправдывает свою фамилию, которая ассоциируется с инкубатором для ослабленных новорожденных. С помощью современных технических средств он создает все условия для того, чтобы душа народа жила как можно дольше.
Статьи
